Юрий Лучинский
Скепсис к электорату начинает появляться вскоре после избрания в депутаты. Осознанно и неуклонно.
После первых приемов граждан в Петродворцовом и Ломоносовском горисполкомах. Когда они еще не носили красивого названия «администрация».
***
– Здравствуйте, товарищ депутат!
– Здравствуйте.
– Юрий Михайлович, мне уже два года ЖЭК не может починить слив из унитаза. Там постоянно подтекает. Куда я уже не обращалась. И везде обещают, но ничего не делают.
– А как вы справляетесь эти годы со своим унитазом?
– Ну, как, приходится постоянно подстилать вокруг унитаза тряпку. Но запах все равно ужасный.
– А вы не пробовали пригласить частного мастера, чтобы хоть от запаха-то избавиться? Потом бы мы придумали, как наказать деньгами нерадивый ЖЭК.
– Ну почему я должна какого-то частника приглашать? И деньги платить? Они же мне обязаны сделать!
(Очевидно, приятно два года жить в говне с ощущением, что у тебя в должниках ходит советская власть.)
– Оставьте жалобу… Как, не написали?… Что, писать не умеете?… Ах, трудно? Ну, не я же буду за вас писать. Вы, пожалуйста, у моего помощника возьмите листочек с ручкой и напишите. Я направлю вашу жалобу по назначению.
***
– Товарищ Лучинский! Я обращаюсь к вам от имени ветеранов труда нашего поселка. У нас уже три года сломана скамейка на автобусной остановке. Мы, ветераны, там по вечерам собираемся. И нам сидеть не на чем. Везде обращались, но никто ничего не делает. Примите меры. Мы так на вас надеялись, когда вас избирали.
– А, давайте, поселковый совет проучим. Вы поищите по сараям пару досочек, да сколотите хотя бы временную скамейку. Или детей своих попросите. А я в ближайшее время к вам приеду, да еще и представителями райисполкома. И схожу с ними на остановку. И устыжу ваш поселковый совет. Да еще и в газете их протащим.
– Ну как вы можете так говорить, товарищ депутат! Мы же все ветераны войны и труда. Нам должны починить скамейку на остановке. А вы, что с ними заодно?!
(Я ни с кем не заодно. А вот скамеечку-то, наверное, разломали свои же роселковые. Очевидно, способность к труду пропадает с получением статуса ветерана этого труда.)
– Оставьте жалобу…
***
– Юрий Михайлович! Семьдесят лет Россия страдала под игом коммунистов. Нас уродовали и уничтожали. Вы делаете благородное дело, ведя борьбу с самым позорным нашим явлением – коммунизмом[1]. Вот и в нашем райисполкоме…
– Спасибо вам за поддержку меня в моей борьбе. Расскажите, пожалуйста, что у вас за беда?
– Вот я и говорю, Юрий Михайлович, в нашем исполкоме коммунисты издеваются над людьми. У меня окна квартиры выходят на кладбище. В обеих комнатах и на кухне. А я не одна живу. Я вдвоем с сыном живу, ему нужны положительные эмоции.… Уже пять лет, как требую от них другой квартиры, но результата никакого…
– Поменяться не пробовали? У вас ведь весьма ходовой вариант квартиры.
– Вы что, надо мной издеваетесь? Я не думала, что вы такой, когда за вас голосовала…
(Это надо умудриться – жить вдвоем в двухкомнатной квартире[2] и еще требовать вид из окна.)
– Оставьте жалобу…
***
– Вы объясните мне, депутат, почему ваш Собчак все продал?
– Что продал?
– Ну что, вы разве не знаете?
– Кому продал?
– Кому-кому? Было все народное, а сейчас-то что делается?
– Так что и кому Собчак-то продал?
– Ну вот! Я так и знала, что вы такой же и всех их покрываете!… Я сорок лет на одном месте проработала, а сейчас у меня пенсия, на которую не прожить! И все Собчак продал.
– Сорок лет? Много. А кем и где вы работали?
– Да! Сорок лет. Никуда не переходила, ни разу не увольнялась. Все время в регистратуре поликлиники.
(Сорок лет заниматься копеечной работой для девочки-практикантки из медучилища!!!)
– Если на Собчака жалоба, оставьте. Я направлю в правительство. Если на пенсию – тоже напишите, отправлю в минсобес. Но положительного результата не гарантирую.
– Вы там все такие-е-е-е!!!
– Оставьте ж…
– А-а-а-а-а!…
***
– Мы за вас голосовали, а что мы от вас получили?
Именно так оценивает ситуацию российский электорат. «У них отберите, а нам отдайте!»
И это не гротеск, не карикатура. Это – реальная картина.
***
Лишь один раз пришел ко мне восьмидесятилетний дед. Больной и слепой.
И то, не сам пришел, а бабка его привела. Молодая жена. Женился дед пару лет назад от бобыльского одиночества.
В войну дед был краснофлотцем-артиллеристом на форте «Красная Горка». Знаменитый ораниенбаумский «пятачок». «Малая земля» блокадного Ленинграда.
Разрыв пушки. Сильная контузия. Направление в госпиталь.
С неправильно оформленным продовольственным аттестатом госпиталь краснофлотца не принял.
Возвращение в часть. Три дня отлёживания в кубрике. Снова к орудию.
Победа, ордена, новая жизнь. Полная слепота в восьмидесятых. Последствие былой контузии. Врачи не подтверждают причинную связь двух событий. Инвалидность по «общему заболеванию».
И дед не получает положенной ему пенсии инвалида войны первой группы.
Закон суров. При установлении в судебном порядке факта ранения в военное время можно пользоваться свидетельскими показаниями. Но только бывшим партизанам.
В полукилометре от батареи моего деда был партизанский штаб[3]. И у бывших «партизан» нынче нет проблем.
А мой дед был в регулярной армии. И у него папка бумаг, написанных былыми сослуживцами с подтверждением всех обстоятельств былой контузии. Но все это недействительно. И у деда есть проблемы.
Десять месяцев переписки и хождений по инстанциям. Сначала в Питере, потом в Москве.
По распоряжению министра обороны Грачёва врачебная комиссия Ленинградского военного округа обследует деда. И дает заключение об истинных причинах его слепоты. Он становится надлежащим инвалидом. Со всем набором положенных льгот. Умер дед через несколько месяцев. Может быть, что и от радости.
***
А больше хорошего-то и не вспомнить.
Голосовали за меня, чтобы я законы в Москве принимал. Я так думал.
А, оказывается, чтобы что-то от меня поиметь.
Но бывало и покруче.
***
Можно еще как-то дифференцироваться к электорату, вымогающему у избранника холявную скамейку или сантехнику.
Но никак не отмахнешься от всероссийского избирателя.
Очень полезно побывать на приеме граждан в высшем органе власти России.
Это что-то.
Мне это выпадало ежемесячно на протяжении трех лет. Своим комитетом я был пожизненно делегирован на ежемесячное дежурство по приему граждан. От имени ВС.
В силу профессиональных навыков бывшего участкового инспектора.
***
Угловой дом на Воздвиженке. Рядышком с Манежем и Троицкими воротами Кремля.
Приемная Верховного Совета. Раньше СССР – теперь РСФСР.
Когда-то здесь сидел дебильный дедушка Калинин.
Приезжаю на прием.
Препровождаюсь в шикарный кабинет. Представляются референты. В предбаннике сидит охрана, дежурный врач и дежурный психиатр. Последний – самый востребованный во время данных мероприятий сотрудник[4].
Референт кладет на стол материал по первому в очереди жалобщику. Со штампами, номерами и наполовину заполненной учетной карточкой.
Бегло просматриваю и прошу заводить лицо.
Дальнейший рассказ – компиляция многократно повторяющихся действ.
– Коммунисты довели нас… (варианты – “мафия проникла везде…”; “меня много лет преследуют… / облучают…/ зомбируют…” и т.п.)
– Пожалуйста, расскажите конкретнее о вашей проблеме.
– Вот, все здесь!
На стол выкладывается из сумки (варианты – из рюкзака; из чемодана; из пакета и т.п.) папка с “делом” (варианты – подшивка газет; пачка бумаг, перевязанная веревочкой; сложенный плакат с лозунгом и т.п.)
– Что это?
– Уже десять лет (варианты – от года до пятнадцати) я веду борьбу с тиранией коммунистов (варианты – “с засильем мафии”; “с происками спецслужб”; “с беспределом жилконторы” и т.п.)
– Если можно, суть вашей проблемы.
– Меня уволили из НИИ (варианты – “соседи каждый вечер пляшут и поют”; “участковый не дает мне жить”; “не чинят перила на моей лестничной площадке” и т.п.) и я не могу нормально существовать.
– Простите, сколько вы сейчас зарабатываете?
– Я ничего не зарабатываю. Я сейчас не работаю! (Здесь без вариантов).
– И сколько времени вы уже не работаете?
– А уже… (варианты – от года до пятнадцати) лет. С тех пор, как… (смотри приведенные выше варианты).
– А каков источник вашего существования?
– Я существую на средства пенсионерки-матери (варианты – “на пособие”; “мне люди добрые помогают”; “грибы собираю, картошечки у меня грядочка…” и т.п.). Вы представляете, какие лишения я испытываю?!
Вот и момент истины.
Сидеть на шее у пенсионерки матери, или собирать подножный корм. Не трудоустраиваясь и борясь за правду.
С этого момента я делаюсь индифферентным к электорату.
– Оставьте жалобу в приемной. Вам ответят.
Все!!!
***
И по-другому практически не бывает.
___________________________________
[1] Это еще девяностый год. И коммунисты при власти.
[2] На данный момент жилье еще не является предметом частной собственности и рыночного оборота. Оно предоставляется в порядке очереди по договорам жилого найма. Естественно, бесплатно. Но и по жестким нормам, в силу которых иметь на двоих двухкомнатную квартиру – изрядная роскошь.
[3] «Ораниенбаумский пятачок» был невелик. Полоска вдоль залива. А в глубину берега километр-другой, не больше. Леса, болота. Чёткой линии не было. Штаб партизанских формирований данного региона располагался на «нашей» территории.
[4] После разгона КПСС Совмин переехал в бывшее здание ЦК на Старую Площадь А вспомогательные службы ЦК влились в Управление Делами Президента. С сокращением. В результате сокращения дежурный психиатр стал один на две приемные: Воздвиженка и Старая площадь. Иногда при нештатном возбуждении жалобщика приходилось долго ждать приезда необходимого специалиста в белом халате.
2010 г.
