Стояла суровая зима. Трескучий мороз опустил столбик термометра до +20 градусов и редкие прохожие старались получше закутаться в свои шелковые шарфики, а некоторые даже подумывали о том, что пора бы уже надеть зимние кроссовки. Студеный ветер сорвал с ветки пухлый мандарин, и тот с размаху хлюпнулся о тротуар, растекшись на нем сочным оранжевым пятном.
Ближайший прохожий немедленно достал смартфон, как следует прицелился, чтобы получше заснять это вопиющее безобразие, и начал немедленно сооружать пост о преступном бездействии ирии при ужасном загрязнении улиц города. Занятый этим безусловно полезным делом, он чуть не налетел на маленькую девочку, которой казалось не было дела до этих бесчинств природы.
Она стояла на самом краю тротуара, прижав к груди тоненькие ручки, и не отрываясь смотрела на то, как в какой-то счастливой семье папа, мама, две девочки и их маленький брат играют в какую-то веселую настольную игру. Девочки отталкивали друг друга локотками, папа смеялся, мама иногда ахала, прикрывая щеки ладонями, маленький братик вставал ножками на стул… Они были так счастливы! Увы, очень скоро и это счастливое видение исчезло. Редко кто выкладывает на ютюб длинные ролики.
Девочка стерла рукавом слезы. У нее родителей не было. Папа вступил в группу “Еврей! Подскажи другому еврею, что ему делать!” и вовсе перестал возвращаться из фэйсбука домой, а мама, прождав его пару месяцев, поделилась со своими подругами рецептом оладьев с яблоками, и теперь увлеченно отвечала белыми от ярости пальцами на 24338-й комментарий, в котором неизвестная благожелательница выражала искреннее недоумение, как от таких оладушков до сих пор не пропал из дому муж, не сбежали соседи, не ушли дети, и выражала надежду, что мама скоро одумается, раскается и начнет жарить оладьи исключительно по ее, милостиво разделенному с мамой, рецепту.
“Сейчас время чудес, – вдруг подумала девочка, – а мне как раз нужно чудо. Я хочу, чтобы родители вернулись!” Вдруг у ее ног упал еще один мандарин. И не разбился всмятку, как его предшественники, а даже чуть подкатился к ее ногам. “Съешь меня, – как бы говорил он, – и будет тебе чудо!” Девочка не то, чтобы верила в чудеса, но все-таки это была ханука, и она подняла мандарин и медленно очищая его от кожуры и поедая дольку за долькой побрела домой.
А дома! Дома ее встретил смеющийся папа! “А, вот и наша красавица! Где была, что делала?” Мама улыбалась, а по всей квартире плыл запах вкуснейших оладушек с яблоками, посыпанных корицей и залитых медом (в которых мама, несмотря на жесточайшие сомнения, вызванные 25127 комментариями не изменила ни-че-го). И они сели пить чай.
И они пили чай, и смеялись, и девочка рассказывала, что на улице совсем зима, что женщина, которая приезжала на кальнуите кормить кошек, живущих в их дворе, почему-то больше не приезжает, и что в дом, который совсем рядом, въехали новые соседи, и у них тоже есть девочка, и они скоро совсем подружатся…
“Подождите! – вдруг закричала она – Сидите так, я нас всех сейчас нарисую, как мы все здесь сидим и как нам весело! Вот только принесу из своей комнаты фломастеры.”
Она убежала за фломастерами, а папа посмотрел на маму таким же влюбленным взглядом, как десять лет назад и сказал: “Ты так вкусно готовишь, любимая моя!” И это совершенно не подкрепленное величайшими познаниями в граммах ингредиентов и температуре разогрева сковородки (в отличие от все тех же 25127 комментариев) мнение в одну секунду вернуло маме счастье, душевное равновесие и уверенность в кулинарных способностях! Действительно, ханука – это время чудес! “И кстати, – продолжил папа – завтра же пятница, может мы вместе…”
Тут взгляд его замер, устремился куда-то мимо…
“Смотри-ка,” – сказал он, – “кажется интернет опять появился…”
В углу большого-большого белого листа была нарисована маленькая-маленькая одинокая девочка.
Автор: Оле Ицхак
